Читать книгу - "Отмеченный сигилом  - Дмитрий Миконов"

– Стойте, не нужно слез, госпожа! – Лаен переживал целый сонм противоречивых чувств. – Что бы ни случилось, я не позволю никому обидеть вас или причинить вред!

– Вы же знаете, что это невозможно, – грустно отозвалась Тавия. – Моя судьба исключительно в руках нашего будущего правителя. И помочь вы мне сможете лишь в одном случае…

Решившись наконец, десятник протянул руку и осторожно погладил женщину по мокрой щеке. Его сердце ухнуло в бездну, когда она всем телом подалась вперед, реагируя на его жест.

– Лаен… мой господин. Вы ведь не бросите меня? Не оставите одну? Судьба может оказаться очень жестока по отношению к беззащитной женщине, которая может рассчитывать лишь на милость окружающих…

– Все будет хорошо, – попытался успокоить ее десятник. – Сейчас вам нужно отдохнуть. Спите спокойно и обещайте мне, что ни о чем не будете переживать.

– Я… не буду, – всхлипнула она. – Я полностью доверяю вам, мой господин.

– Хорошо. Госпожа Тавия, перед тем как уйти, мне крайне необходимо задать вам один вопрос. – На самом деле Лаен понимал, что сейчас не место и не время для подобных расспросов, но от ее ответа зависело многое. – Госпожа, там… в подвалах… вы видели, как именно погибла знахарка Ива?

– Я все помню, будто это произошло только что… – Свеча догорела, и голос в полутьме прозвучал очень тихо. – Они вломились к нам целой гурьбой… одного из несчастных солдат убили сразу, другого сначала мучили, а потом повесили на балке… веселились, громко кричали. Внезапно пришел их старший и заставил что-то искать. Его люди принялись расшвыривать вещи, трогать мою одежду. Я спряталась за стол и начала молиться. Ива попыталась их остановить, когда они добрались до ее сумы… старший рассвирепел и ударил ее клинком… Все случилось на моих глазах… О, святой Воритар! Мне казалось, что Малька уже занесла надо мной свой серп!

– Тише, тише, госпожа! – Лаен пытался успокоить ее как мог. – Обязательно выпейте вина, которое принес Фабио, и ложитесь спать. Все плохое, что могло случиться, уже произошло, нет нужды об этом вспоминать.

– Вы правда позаботитесь обо мне? – Она взглянула на него блестящими от слез даже в полутьме глазами.

– Да, обещаю, госпожа Тавия. Когда я уйду, обязательно заприте дверь на засов.

– Хорошо, господин Лаен, я поступлю, как вы сказали.

Не говоря больше ни слова, десятник проскользнул за дверь и дождался металлического лязга с обратной стороны. В голове роились разные мысли, но все они, словно мотыльки, тянулись к единственному в его жизни огоньку – госпоже Тавии. Совет общины, на котором должен быть избран негоциант, уже не вызывал столь сильной тревоги. Посеянное ближайшим окружением семя уверенности в собственных силах стремительно прорастало в его сознании.

Но насколько были искренни эти люди в своих намерениях? Лаен Тарк не мог не ощущать, что титул кочевого правителя ему мягко навязывают, и каждый пытается следовать собственным интересам. Или это ему только кажется? Возможно ли такое, что его личностные проблемы извратили восприятие настолько, что любые проявления дружеского общения выглядят попыткой навязать свою волю?

А даже если и так, что он теряет?

Если дело исключительно в сохранении прежнего уклада общины и личной безопасности отдельной молодой женщины – пусть, он не против. С другой стороны, именно статус негоцианта может помочь провести переговоры с нужными профессорами медицины, чтобы попытаться избавиться от проклятой Марты. Даже если у него ничего не получится, можно будет убедиться, что госпоже Тавии ничто не угрожает, оставить дела на Фабио, а самому вернуться к первоначальному плану – отправиться в Островные королевства. И если все выйдет как задумано, вернуться за госпожой и… взять ее в жены. А почему бы и нет, в конце-то концов?!

Приняв столь головокружительное решение и от этого почувствовав себя гораздо легче, Лаен спустился на землю и быстрым шагом отправился к собственной кибитке, планируя наконец-то крепко выспаться. Проходя между повозками, поставленными бок о бок, он неожиданно заметил между ними подозрительно сгустившуюся тень.

Шагнув вперед, ухватил за горло прятавшегося там человека.

– Глык… глык… – забулькал неизвестный и голосом Дьякона зашипел: – Гх-господин!.. Лаен… Это я, Дьякон!..

– Это уже становится традицией, – буркнул десятник. – Кто же так тьмой укрывается? Дурень! Мало я тебя учил?

– Простите великодушно, господин, – залебезил дозорный. – Маялся тут, ждал, когда вы от госпожи Тавии… изволите…

– Ах ты вошь бородатая! – яростно зашипел разозленный десятник, впрочем, понимая, что уж от своих-то соглядатаев скрывать что-либо было очень сложно. – Подслушивал?!

– Ни в жисть, господин, э-э-э… негоциант. Ваша светлость! Хотел только доложиться, что перед тем сказывали мне сделать!

– Говори!

– Ватажники крепко округу держат, мышь не проскочит. Поговаривают, сам граф приказал, чтобы императорским служкам препоны всяческие в передвижении чинили и задерживали по всякому надуманному поводу…

– Погоди… так граф Дейрио вроде как за императора ратует?!

– Ой, не спрашивайте меня, господин! Воритаром клянусь: что слышал, то и сказываю, без прикрас всяческих!

– Ладно, давай дальше.

– А еще, если слуги графа дознаются, что человек столичный идет мимо них, тут же ему допрос учиняют обстоятельный. Дознаются, что ему о Ритуале известно…

– Как это «известно»? – переспросил Лаен.

– Ну… как я понял, спрашивают, в присутствии писаря, мол, если присутствовал в столице дюжину лет назад, то при каких обстоятельствах, что видел, ну и так далее… Подробно все и под перо чернильное.

– Зачем все это? – удивился десятник. – Бредни же… Кто там что помнит сейчас…

– Вот! Мне тоже думается, ерунда это, – не приминул согласиться Дьякон и зачастил: – Писульки эти потом самому графу Безземельному с нарочными отправляют. А тех, кто помнит много и глазастые, самолично живьем к нему доставляют.

– Вот те раз! – Лаен покачал головой. – Совсем, видать, граф умом тронулся. Живорезы того и гляди из урочища в лес прорвутся, а он сущей ерундой занимается… Плохие времена, однако, настали.

– А еще… – интригующе понизил тон Дьякон, – завелся тут у них душегуб: людей портит и за оградку выбрасывает. Слышал, как мужики какого-то Хоса, по кличке Гусиное Перо, обсуждали. Уверовали, что его рук дело! Завтра его обманом, будто по приказу атамана, заманят к старым ямам, где раньше уголь пережигали, и расспрашивать с пристрастием будут, чтоб сознался, стервец.

– Почему на него подумали? – поинтересовался десятник, поражаясь активности и предприимчивости местных. – Не он это. Предупреди его, что ли.

– Не он? Вам, конечно, виднее, господин… – озадаченно потряс бородой Дьякон. – Припомнили Хосу, что в рейдах он себе слишком много позволял. Если дружина лагерем вставала – ну харчеваться там, отдохнуть, шмотки подлатать, – любил он по округе пошастать да девку себе сыскать. А как натешится вдоволь, так имя у нее вострым ножичком на лбу и чиркнет. Любовь к письму, стало быть, имел непреодолимую…